ПРЕДЫДУЩИЙ ДОКУМЕНТ | НАЗАД К ПЕРЕЧНЮ | СЛЕДУЮЩИЙ ДОКУМЕНТ |
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 31 декабря 1934 года.
ВОПРОС: Следствие располагает данными, что Вы вернулись в партию, оставаясь на позициях троцкистско-зиновьевского блока и что Вы входили в группу контрреволюционной организации зиновьевцев. Что Вы можете показать по этому поводу?
ОТВЕТ: Да, признаю. После возвращения в партию я фактически оставался и был связан с той группой зиновьевцев, совместно с которой я вел открытую контрреволюционную борьбу с партией в 1926-27 г.г. В эту группу входили: РОЗОВСКИЙ [1], БУЛАХ В.С., РОГОВ В.И., ТАРАСОВ И.И., ФАЙВИЛОВИЧ Л. и МИНАЕВ С.П. Наиболее тесно до момента ареста я был связан с БУЛАХ<ОМ> В.С. и РОЗОВСКИМ С.В.
Сохранение организационных связей, общая политическая направленность, выражавшаяся в двурушнической природе нашей роли в партии, наше общее стремление к возврату к руководству партии ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА, – все это сплачивало нас, зиновьевцев, в единые группы, объединенные в организацию, носившую определенный контрреволюционный и предательский характер.
Еще в конце 1928 г., уже будучи членом партии, я и БУЛАХ были арестованы в Москве за связь с троцкистами. Мы были через три дня освобождены, и в день нашего освобождения 31/XII-28 г. я, БУЛАХ и РОЗОВСКИЙ присутствовали при встрече нового года у КАМЕНЕВА и ЗИНОВЬЕВА. Помимо нас присутствовало человек 30 народа. Помню из них только ХАРИТОНОВА и его жену. Содержания разговоров я не помню, но общий характер этого собрания был контрреволюционный. Взаимная поддержка друг друга, связи и информация о положении других зиновьевцев, особый интерес к судьбам ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА, – все это в нашей группе сохранилось до последнего времени.
Так, например, ТАРАСОВ И.И., кажется, после своего возвращения в Москву поселился на квартире РОЗОВСКОГО. Там я очень часто с ним встречался. О чем мы беседовали? Мы интересовались судьбами бывших "зиновьевцев", партийным и общественным положением каждого.
Летом 1930 г. у меня на квартире проживали вернувшийся из Курска в Москву МИНАЕВ С.П. Характер бесед был с ним тот же. МИНАЕВ, кажется, бывал в это время в г. Ленинграде и информировал нас, кого из ленинградцев он видел. Позже МИНАЕВ сообщил нам, что он перешел сперва на профсоюзную, а затем и на партийную работу на Электрокомбинате в Москве. Мы весьма положительно относились к переходу на партийную работу "зиновьевцев", рассматривая это как факт занятия ими определенных позиций в партии. Поэтому, я считаю, РОЗОВСКИЙ и БУЛАХ так стремились к работе в партаппарате (они работали 2-3 года в б<ывшей> Замоскворецкой РКК-РКИ).
Таков же характер встреч был с РОГОВЫМ и ФАЙВИЛОВИЧЕМ. Мы обсуждали вопросы, допускают ли "зиновьевцев" к пропагандистской работе и к работе по преподаванию политических и экономических наук. Тем из нас, кому не удавалось переходить на партийную работу целиком, советовалось в порядке партнагрузок брать пропагандистскую работу.
Общий характер тактики всей нашей группы внутри партии сводился к тому, чтобы всеми способами войти в доверие и завоевать определенное положение в партии, сохраняя одновременно все прежние связи, сохраняя кадры "зиновьевцев", двурушничая и создавая в партии другую контрреволюционную организацию, предавая тем самым интересы единства партии.
Записано с моих слов верно, мною прочитано –
ДОПРОСИЛ – КОГАН.
Верно: А. Светлова
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 126, Л. 173-175.
[1] Здесь и далее в тексте ошибочно – "Разовский".